мы с обоснуем трахались полгода, но удовольствия никто не получил...
Название: ТРИ ЦВЕТА ЕЁ ВОСПОМИНАНИЙ.
Автор: cat_9live.
Бета: нету...
Жанр/размер: гет, романс, что-то в духе трех драбблов под единой идеей, мини.
Пейринг: Ирен/Шерлок.
Рейтинг: детский, никакого эротического буйства, только размышления.
Права: Все у ВВС, мои только домыслы.
Примечание: фантазии (ООС) на тему "А если история все же не закончилась?", аналогию с цветом автор бессовестно утащил у известного фильма если интересноКшиштоф Кесьлёвски Trois Couleurs, но так все переделал, что остались только названия.
Красное
Красное.
Красное.
Багрово-красное на стене.
Они слились в единую цепь за эти долгие дни.
Длинная череда красных сполохов.
Возникает – рассвет, исчезает – закат.
Вот и сейчас красный блик тонет в черной дыре, размыты края, красное растворяется в черном.
Она уронила голову на руки.
Очень холодно, очень. Кутается в тряпье. Голова замотана на мусульманский манер, волосы убраны.
Тонкие руки зябнут, дыхание стынет. Что она делает здесь?
Здесь все чужое: чужая речь, чужое солнце, чужой мир. Ей не место здесь, но она останется здесь навсегда и никто не вспомнит о ней.
В голове красным стучится одно только имя и ряд заветных цифр. Если бы дали такую возможность, она выкрикнула бы этому чужому миру, что так дорого ей. Если бы она была в силах…
Почему так дорого то, что её погубило? Пульсирует, рвется…в памяти четыре движения, четыре удара, как выстрелы…
Выстрелы далеко, выстрелы рядом…
«Ваши мужчины плачут, когда умирают, - говорил тот, бородатый, - плачут, собаки, - и сплевывает в пол, прямо под ноги, - а ты молчишь… Ты страшнее любого мужчины – ты сильнее…я много видел, я знаю…»
Она молчит. Она уже достаточно сказала, теперь не смысла.
«Что ты хочешь напоследок? - спрашивает бородатый, - я готов исполнить твою последнюю волю, как говорят у вас. Сигарету? Молиться? Что тебе нужно?»
Она молчит. Долго.
Он ждет, смотрит не мигая.
У других мужчин лица закрыты, одни глаза видны, но она не смотрит им в глаза.
Наконец, она говорит, тихо, сначала хрипло – давно молчала:
«Телефон, одно сообщение, - и добавляет, - Спасибо. Пусть хранит тебя твой Бог»
В ангаре песок, тут везде песок. Он острый и чувствуется сквозь одежду.
Руки дрожат, набирают текст.
Хочется продлить этот миг, намертво впечатывая в телефон и в память каждую букву, каждую цифру.
Но уже тянется за аппаратом чужая рука – время вышло.
Отправить.
Она закрывает глаза. Теперь пусть будет все, что угодно. Теперь – все равно. Она простилась.
Звук так неожиданно громко разрезает гнетущую тишину за спиной.
Она не сразу узнает собственный голос.
О нет! Невозможно… Её разум играет с ней. Говорят, что когда голова отсечена от тела, мысли еще какое-то время живут, бегут, сознание еще на короткий мир сохраняется, и в мозгу вспыхивают картинки минувшего. Вот и ей, наверно, почудилось, вспомнилось Баттерси. И последним мгновением стал её собственный стон в сигнале телефона.
Она открывает глаза. Она чувствует холод на кончиках пальцев и острый песок под ногами. Она смотрит, чуть поворачиваясь – доля секунды.
И тонет в серых знакомых глазах.
«Когда я скажу «Беги!» - беги»
Она застывает на месте. Она улыбается.
Красное мечется. Красное брызжет. Вокруг снова красное, но это уже не закат, не рассвет.
Она чувствует движение смерти.
Свист в ушах, но она не может двинуться с места.
Песок поднимается мелкой рябью от выстрелов перед ней. И вскоре все прекращается, снова тихо.
Она все также стоит на коленях.
- Я же сказал - убегай, а Вы? - вопрос звучит как издалека, прорываясь через пелену огненно-бордовых впечатлений.
Он протягивает ей руку и помогает встать.
Он смотрит на свои пальцы - снова красное.
Переводит взгляд на него и видит, как на черной одежде растекается, растворяется в темное пурпурный цвет крови.
По его лицу стекает капля.
Она тянет к нему открытую ладонь, и он доверчиво склоняется к ней.
Она дотрагивается до него и снова не может пошевелиться.
- Это чужая кровь, мисс Адлер...
Озорной, мальчишеский взгляд, словно бы и не он только что лишил жизни стольких человек.
И все это - ради нее. Он не погубил её, он спас её.
Их разделяет один единственный шаг. И пристальное, внимательное молчание. И будто они и не на другом конце света, а в тихой Лондонской квартире, и её мир еще не рухнул, и ей еще кажется, что она владеет ситуацией, что главная - она.
Но сейчас, на расстоянии этого не сделанного шага, она перед ним еще более беззащитная, если это вообще возможно быть еще более...
- Что же дальше? - она растеряна
- Дальше? Мне не помешал бы душ, - отвечает он и она задыхается беззвучным смехом.
Голос возвращается позже. Она хохочет и не может никак остановиться, это почти истерика, почти крик.
Спасена! Спасена! Жива! Жива!
* * *
СинееСинее.
Точнее лазурное.
В этой точке земного шара, всё, что не бело-желтое, то лазурное. Говорят, что когда Бог в хорошем расположении, он красит мир в три краски – желтую, зеленую и синюю. Зеленого тут немного, во всяком случае, летом – солнце беспощадно палит камни, а вот лазурного цвета Бог не пожалел.
Она медленно спускалась по камням к воде. Легкое платье обвивает тонкую фигуру, голубой платок на голове готов сорваться за ветром.
Она бросила полотенце на одинокий шезлонг, который с трудом притащил сюда пару месяцев назад пожилой смотритель. Но он не мог отказать даме в прихоти купаться в уединении.
Грот обступали скалы, а впереди разливалась лазурь.
Небо сливается с морем.
Она скинула одежду и зашла в воду.
Быстрыми широкими движениями уплывала она от берега, стремясь раствориться в водовороте лазури неба и моря.
Вскоре берег остался далеко-далеко.
Она легла на спину и прикрыла глаза.
В тихом плеске воды чувствовалась глубина под ней. И даже здесь можно разглядеть дно.
Если нырнуть с аквалангом, то можно увидеть как там, на глубине, покоятся корабли из прошлых эпох, свидетели и жертвы давних сражений.
Она отдалилась от мира. Она уже почти забыла свою прошлую жизнь.
Каждую неделю на остров доставляют газеты. Она попросила смотрителя выписать пару Лондонских изданий.
Месяц назад пришли дурные вести.
Первым порывом было позвонить и проверить, но рука безвольно опустила телефон, едва успев нажать несколько кнопок. Если он все же жив, вопреки газетной статье, то ему не нужно её внимание, а если же нет, то тогда тем более – зачем?
Она последовала его рекомендациям лишь наполовину – она не сменила имя. Возможно, она еще надеялась, что ему захочется повидать её, но это же так глупо, так по-человечески и так не свойственно ему.
Вода успокаивала, мерно покачивая её легкое тело на волнах.
Подобный заплыв она проделывала каждый день в одно и то же время – уплывала далеко, словно пытаясь догнать горизонт. Сейчас пора возвращаться.
Уже подплывая к берегу, она увидела на шезлонге человека, и радостный восторг захлестнул её. Она узнала его в ту же секунду.
Стараясь сдержать бурное, нахлынувшее чувство, она нарочито медленно выходила на берег. Она собрала за спиной волосы, стянула их рукой в жгут, отжала воду и улыбнулась ему.
Он, вольготно откинувшись, по-хозяйски сидел на шезлонге. Её полотенце было у него в руках.
Солнце светило ему в глаза, и он загораживался от солнца рукой.
Он смотрел на неё своим инопланетным, чудным взглядом, который она так и не могла прочитать до конца, и от которого так трудно было оторваться.
- Вы заняли мой шезлонг, - с усмешкой обратилась она, - и у Вас мое полотенце.
В одно движение он вскакивает с шезлонга, и полотенце так легко опускается на её плечи. И как он умудряется так изящно и быстро двигаться?
- Прошу Вас! Хотя мне нравилось наблюдать, как сверкают на Вас капли воды на солнце. Вы словно не из этого мира сейчас.
Синева вокруг, и в его прозрачных глазах лазурью отражаются волны.
- Смерть изменила Вас, мистер Холмс…
- Она меняет всех, но не всё. У Вас мало времени, мисс Адлер. Надеюсь, мне удалось собрать все, необходимые Вам вещи, и Вы не будете в обиде на меня?
- Что-то случилось? Почему мне нужно уезжать?
- Я предупреждал Вас. И если уж мне потребовалось не больше суток, чтобы вычислить Ваше местонахождения, то будьте уверены, скоро тут могут оказаться еще гости. А я не готов сейчас размахивать саблей – рука еще не зажила после падения. Катер ждет Вас. В гостиницу заходить нет смысла, на этот раз Вы «погибнете» окончательно.
- Вы снова помогаете мне? Я и так в долгу перед Вами…
Его лицо окаменело.
- Пожалуй, мне достаточно должников…
Послеполуденное солнце размывало лазурь.
Катер, небольшой чемодан, волосы почти высохли на ветру.
И снова один шаг между ними.
И снова руки тянутся к нему, хватают за рубашку, и его лицо, словно высеченное из мрамора, вдруг так близко, что не хочется останавливаться, хочется притянуть, удержать рядом, как Калипсо удерживала около себя Одиссея.
Его губы дрогнули.
И тут же длинные пальцы сомкнулись на запястьях, и её руки сами собой разжались. Она отступила еще на шаг.
- Вам пора, мисс Адлер, прощайте.
Берег исчезает в синем, и где-то там далеко-далеко, она уже с трудом различает, стремительно удаляющуюся вверх по скалистому берегу, темную точку.
И глаза застилает пелена и синего становится невыносимо много вокруг.
* * *
Белое
Белое.
Сияющее белое на склонах гор.
Ослепительно белое кругом, такое белое, что хочется зажмуриться и все равно оно слепит.
Белый снег. Белая накидка играет серебром меха на солнце.
Все так чудесно!
И это солнце, и этот сверкающей снег и её жизнь.
Новая жизнь.
Кофе в белой высокой чашке приятно греет руки.
Длинная белая сигарета тлеет в пепельнице и исчезает белым дымом.
Её волосы теперь тоже белые. Она собрала их в высокий узел на затылке - ей нравится все это новое в себе.
Как с чистого листа, с новой, белой страницы.
Она сидит в кафе и смотрит на белые шапки гор, не опуская солнечных очков и не боясь ослепнуть от сияния белого цвета. Она больше ничего не боится. Она свободна. Она счастлива.
Сигарета истлела до фильтра - она так и не научилась курить по-настоящему.
Тянется к сумочке и достает пачку.
Она не успевает прикурить, как кто-то подает ей зажигалку.
Щелчок. Пламя вспыхивает.
Она прикуривает и долгим выдохом выпускает струйку дыма в воздух.
- Присаживайтесь, мистер Холмс, - обращается она, все еще не поворачиваясь к стоящему рядом человеку, - неужели и в этот раз меня легко было найти?
- Нет, - отвечает он, смеясь, и обходит столик к свободному креслу. - В этот раз мне пришлось потрудиться. Но удивительно насколько многим моим знакомым близка фамилия Брук. Вам это не кажется странным?
Она улыбается в ответ.
- Вы знаете, что это не надолго. Мистер Нортон прибывает завтра.
- Ну, это я успел выяснить. Ваше грядущее бракосочетание не секрет. Позвольте поздравить Вас! Мистер Нортон - удачная партия.
- Надеюсь, на этот раз Вы не пригоните за мной катер? Хотя, здесь это и невозможно. Так что же – автомобиль, вертолет? Мне что-то снова угрожает?
- Мне просто приятно видеть Вас живой и счастливой. В этот раз обойдемся без операции спасения.
Она глубоко затягивается и глядит на него и сквозь него.
- Домино... все вокруг белое, а на Вас снова черное пальто. Новое, но оно очень похоже на то самое. Вы возвращаетесь к прежним привычкам?
- И к прежней жизни. Осталось решить вопрос с долгами и, прощай Швейцария! Я улетаю в Лондон завтра.
Она удивленно вскидывает брови
- Долги? Здесь?
- А ужин, мисс Адлер? Простите, мисс Брук!
- Это не конец света, мистер Холмс, это всего лишь Швейцария. Но кухня здесь весьма неплоха.
- Вы изменились. Вам идет белый цвет, совсем как Эвита Перон.
- Смерть меняет всех, но не всё, - и в её глазах зажигается знакомый, бесовский огонек прошлой жизни.
Солнечный луч скользит по подушке, настойчиво заставляя проснуться.
Она открывает глаза. Она снова одна.
Окно приоткрыто, на кресле небрежно брошена белая простыня. В пепельнице несколько окурков.
Он сидел в этом кресле ночью, завернувшись в простыню (о, она видела, видела это раньше), и курил в открытое окно.
Белая фигура и белый дым, стелющийся во мраке ночи.
Ей еще чудится запах табака в номере.
Тело сладко ноет.
Она потянулась на подушках и увидела на прикроватном столике очень знакомый предмет из прошлой жизни.
Камерофон... С него все началось и им все заканчивается.
Она схватила аппарат, а под ним - белым прямоугольником маленькая карточка.
Она спешно читает неровные буквы:
"Обращайтесь с ним впредь осторожнее, мисс Адлер!"
и на обороте:
"Лондон будет ждать Вас, миссис Нортон..."
Автор: cat_9live.
Бета: нету...
Жанр/размер: гет, романс, что-то в духе трех драбблов под единой идеей, мини.
Пейринг: Ирен/Шерлок.
Рейтинг: детский, никакого эротического буйства, только размышления.
Права: Все у ВВС, мои только домыслы.
Примечание: фантазии (ООС) на тему "А если история все же не закончилась?", аналогию с цветом автор бессовестно утащил у известного фильма если интересноКшиштоф Кесьлёвски Trois Couleurs, но так все переделал, что остались только названия.
Красное
Красное.
Красное.
Багрово-красное на стене.
Они слились в единую цепь за эти долгие дни.
Длинная череда красных сполохов.
Возникает – рассвет, исчезает – закат.
Вот и сейчас красный блик тонет в черной дыре, размыты края, красное растворяется в черном.
Она уронила голову на руки.
Очень холодно, очень. Кутается в тряпье. Голова замотана на мусульманский манер, волосы убраны.
Тонкие руки зябнут, дыхание стынет. Что она делает здесь?
Здесь все чужое: чужая речь, чужое солнце, чужой мир. Ей не место здесь, но она останется здесь навсегда и никто не вспомнит о ней.
В голове красным стучится одно только имя и ряд заветных цифр. Если бы дали такую возможность, она выкрикнула бы этому чужому миру, что так дорого ей. Если бы она была в силах…
Почему так дорого то, что её погубило? Пульсирует, рвется…в памяти четыре движения, четыре удара, как выстрелы…
Выстрелы далеко, выстрелы рядом…
«Ваши мужчины плачут, когда умирают, - говорил тот, бородатый, - плачут, собаки, - и сплевывает в пол, прямо под ноги, - а ты молчишь… Ты страшнее любого мужчины – ты сильнее…я много видел, я знаю…»
Она молчит. Она уже достаточно сказала, теперь не смысла.
«Что ты хочешь напоследок? - спрашивает бородатый, - я готов исполнить твою последнюю волю, как говорят у вас. Сигарету? Молиться? Что тебе нужно?»
Она молчит. Долго.
Он ждет, смотрит не мигая.
У других мужчин лица закрыты, одни глаза видны, но она не смотрит им в глаза.
Наконец, она говорит, тихо, сначала хрипло – давно молчала:
«Телефон, одно сообщение, - и добавляет, - Спасибо. Пусть хранит тебя твой Бог»
В ангаре песок, тут везде песок. Он острый и чувствуется сквозь одежду.
Руки дрожат, набирают текст.
Хочется продлить этот миг, намертво впечатывая в телефон и в память каждую букву, каждую цифру.
Но уже тянется за аппаратом чужая рука – время вышло.
Отправить.
Она закрывает глаза. Теперь пусть будет все, что угодно. Теперь – все равно. Она простилась.
Звук так неожиданно громко разрезает гнетущую тишину за спиной.
Она не сразу узнает собственный голос.
О нет! Невозможно… Её разум играет с ней. Говорят, что когда голова отсечена от тела, мысли еще какое-то время живут, бегут, сознание еще на короткий мир сохраняется, и в мозгу вспыхивают картинки минувшего. Вот и ей, наверно, почудилось, вспомнилось Баттерси. И последним мгновением стал её собственный стон в сигнале телефона.
Она открывает глаза. Она чувствует холод на кончиках пальцев и острый песок под ногами. Она смотрит, чуть поворачиваясь – доля секунды.
И тонет в серых знакомых глазах.
«Когда я скажу «Беги!» - беги»
Она застывает на месте. Она улыбается.
Красное мечется. Красное брызжет. Вокруг снова красное, но это уже не закат, не рассвет.
Она чувствует движение смерти.
Свист в ушах, но она не может двинуться с места.
Песок поднимается мелкой рябью от выстрелов перед ней. И вскоре все прекращается, снова тихо.
Она все также стоит на коленях.
- Я же сказал - убегай, а Вы? - вопрос звучит как издалека, прорываясь через пелену огненно-бордовых впечатлений.
Он протягивает ей руку и помогает встать.
Он смотрит на свои пальцы - снова красное.
Переводит взгляд на него и видит, как на черной одежде растекается, растворяется в темное пурпурный цвет крови.
По его лицу стекает капля.
Она тянет к нему открытую ладонь, и он доверчиво склоняется к ней.
Она дотрагивается до него и снова не может пошевелиться.
- Это чужая кровь, мисс Адлер...
Озорной, мальчишеский взгляд, словно бы и не он только что лишил жизни стольких человек.
И все это - ради нее. Он не погубил её, он спас её.
Их разделяет один единственный шаг. И пристальное, внимательное молчание. И будто они и не на другом конце света, а в тихой Лондонской квартире, и её мир еще не рухнул, и ей еще кажется, что она владеет ситуацией, что главная - она.
Но сейчас, на расстоянии этого не сделанного шага, она перед ним еще более беззащитная, если это вообще возможно быть еще более...
- Что же дальше? - она растеряна
- Дальше? Мне не помешал бы душ, - отвечает он и она задыхается беззвучным смехом.
Голос возвращается позже. Она хохочет и не может никак остановиться, это почти истерика, почти крик.
Спасена! Спасена! Жива! Жива!
* * *
СинееСинее.
Точнее лазурное.
В этой точке земного шара, всё, что не бело-желтое, то лазурное. Говорят, что когда Бог в хорошем расположении, он красит мир в три краски – желтую, зеленую и синюю. Зеленого тут немного, во всяком случае, летом – солнце беспощадно палит камни, а вот лазурного цвета Бог не пожалел.
Она медленно спускалась по камням к воде. Легкое платье обвивает тонкую фигуру, голубой платок на голове готов сорваться за ветром.
Она бросила полотенце на одинокий шезлонг, который с трудом притащил сюда пару месяцев назад пожилой смотритель. Но он не мог отказать даме в прихоти купаться в уединении.
Грот обступали скалы, а впереди разливалась лазурь.
Небо сливается с морем.
Она скинула одежду и зашла в воду.
Быстрыми широкими движениями уплывала она от берега, стремясь раствориться в водовороте лазури неба и моря.
Вскоре берег остался далеко-далеко.
Она легла на спину и прикрыла глаза.
В тихом плеске воды чувствовалась глубина под ней. И даже здесь можно разглядеть дно.
Если нырнуть с аквалангом, то можно увидеть как там, на глубине, покоятся корабли из прошлых эпох, свидетели и жертвы давних сражений.
Она отдалилась от мира. Она уже почти забыла свою прошлую жизнь.
Каждую неделю на остров доставляют газеты. Она попросила смотрителя выписать пару Лондонских изданий.
Месяц назад пришли дурные вести.
Первым порывом было позвонить и проверить, но рука безвольно опустила телефон, едва успев нажать несколько кнопок. Если он все же жив, вопреки газетной статье, то ему не нужно её внимание, а если же нет, то тогда тем более – зачем?
Она последовала его рекомендациям лишь наполовину – она не сменила имя. Возможно, она еще надеялась, что ему захочется повидать её, но это же так глупо, так по-человечески и так не свойственно ему.
Вода успокаивала, мерно покачивая её легкое тело на волнах.
Подобный заплыв она проделывала каждый день в одно и то же время – уплывала далеко, словно пытаясь догнать горизонт. Сейчас пора возвращаться.
Уже подплывая к берегу, она увидела на шезлонге человека, и радостный восторг захлестнул её. Она узнала его в ту же секунду.
Стараясь сдержать бурное, нахлынувшее чувство, она нарочито медленно выходила на берег. Она собрала за спиной волосы, стянула их рукой в жгут, отжала воду и улыбнулась ему.
Он, вольготно откинувшись, по-хозяйски сидел на шезлонге. Её полотенце было у него в руках.
Солнце светило ему в глаза, и он загораживался от солнца рукой.
Он смотрел на неё своим инопланетным, чудным взглядом, который она так и не могла прочитать до конца, и от которого так трудно было оторваться.
- Вы заняли мой шезлонг, - с усмешкой обратилась она, - и у Вас мое полотенце.
В одно движение он вскакивает с шезлонга, и полотенце так легко опускается на её плечи. И как он умудряется так изящно и быстро двигаться?
- Прошу Вас! Хотя мне нравилось наблюдать, как сверкают на Вас капли воды на солнце. Вы словно не из этого мира сейчас.
Синева вокруг, и в его прозрачных глазах лазурью отражаются волны.
- Смерть изменила Вас, мистер Холмс…
- Она меняет всех, но не всё. У Вас мало времени, мисс Адлер. Надеюсь, мне удалось собрать все, необходимые Вам вещи, и Вы не будете в обиде на меня?
- Что-то случилось? Почему мне нужно уезжать?
- Я предупреждал Вас. И если уж мне потребовалось не больше суток, чтобы вычислить Ваше местонахождения, то будьте уверены, скоро тут могут оказаться еще гости. А я не готов сейчас размахивать саблей – рука еще не зажила после падения. Катер ждет Вас. В гостиницу заходить нет смысла, на этот раз Вы «погибнете» окончательно.
- Вы снова помогаете мне? Я и так в долгу перед Вами…
Его лицо окаменело.
- Пожалуй, мне достаточно должников…
Послеполуденное солнце размывало лазурь.
Катер, небольшой чемодан, волосы почти высохли на ветру.
И снова один шаг между ними.
И снова руки тянутся к нему, хватают за рубашку, и его лицо, словно высеченное из мрамора, вдруг так близко, что не хочется останавливаться, хочется притянуть, удержать рядом, как Калипсо удерживала около себя Одиссея.
Его губы дрогнули.
И тут же длинные пальцы сомкнулись на запястьях, и её руки сами собой разжались. Она отступила еще на шаг.
- Вам пора, мисс Адлер, прощайте.
Берег исчезает в синем, и где-то там далеко-далеко, она уже с трудом различает, стремительно удаляющуюся вверх по скалистому берегу, темную точку.
И глаза застилает пелена и синего становится невыносимо много вокруг.
* * *
Белое
Белое.
Сияющее белое на склонах гор.
Ослепительно белое кругом, такое белое, что хочется зажмуриться и все равно оно слепит.
Белый снег. Белая накидка играет серебром меха на солнце.
Все так чудесно!
И это солнце, и этот сверкающей снег и её жизнь.
Новая жизнь.
Кофе в белой высокой чашке приятно греет руки.
Длинная белая сигарета тлеет в пепельнице и исчезает белым дымом.
Её волосы теперь тоже белые. Она собрала их в высокий узел на затылке - ей нравится все это новое в себе.
Как с чистого листа, с новой, белой страницы.
Она сидит в кафе и смотрит на белые шапки гор, не опуская солнечных очков и не боясь ослепнуть от сияния белого цвета. Она больше ничего не боится. Она свободна. Она счастлива.
Сигарета истлела до фильтра - она так и не научилась курить по-настоящему.
Тянется к сумочке и достает пачку.
Она не успевает прикурить, как кто-то подает ей зажигалку.
Щелчок. Пламя вспыхивает.
Она прикуривает и долгим выдохом выпускает струйку дыма в воздух.
- Присаживайтесь, мистер Холмс, - обращается она, все еще не поворачиваясь к стоящему рядом человеку, - неужели и в этот раз меня легко было найти?
- Нет, - отвечает он, смеясь, и обходит столик к свободному креслу. - В этот раз мне пришлось потрудиться. Но удивительно насколько многим моим знакомым близка фамилия Брук. Вам это не кажется странным?
Она улыбается в ответ.
- Вы знаете, что это не надолго. Мистер Нортон прибывает завтра.
- Ну, это я успел выяснить. Ваше грядущее бракосочетание не секрет. Позвольте поздравить Вас! Мистер Нортон - удачная партия.
- Надеюсь, на этот раз Вы не пригоните за мной катер? Хотя, здесь это и невозможно. Так что же – автомобиль, вертолет? Мне что-то снова угрожает?
- Мне просто приятно видеть Вас живой и счастливой. В этот раз обойдемся без операции спасения.
Она глубоко затягивается и глядит на него и сквозь него.
- Домино... все вокруг белое, а на Вас снова черное пальто. Новое, но оно очень похоже на то самое. Вы возвращаетесь к прежним привычкам?
- И к прежней жизни. Осталось решить вопрос с долгами и, прощай Швейцария! Я улетаю в Лондон завтра.
Она удивленно вскидывает брови
- Долги? Здесь?
- А ужин, мисс Адлер? Простите, мисс Брук!
- Это не конец света, мистер Холмс, это всего лишь Швейцария. Но кухня здесь весьма неплоха.
- Вы изменились. Вам идет белый цвет, совсем как Эвита Перон.
- Смерть меняет всех, но не всё, - и в её глазах зажигается знакомый, бесовский огонек прошлой жизни.
Солнечный луч скользит по подушке, настойчиво заставляя проснуться.
Она открывает глаза. Она снова одна.
Окно приоткрыто, на кресле небрежно брошена белая простыня. В пепельнице несколько окурков.
Он сидел в этом кресле ночью, завернувшись в простыню (о, она видела, видела это раньше), и курил в открытое окно.
Белая фигура и белый дым, стелющийся во мраке ночи.
Ей еще чудится запах табака в номере.
Тело сладко ноет.
Она потянулась на подушках и увидела на прикроватном столике очень знакомый предмет из прошлой жизни.
Камерофон... С него все началось и им все заканчивается.
Она схватила аппарат, а под ним - белым прямоугольником маленькая карточка.
Она спешно читает неровные буквы:
"Обращайтесь с ним впредь осторожнее, мисс Адлер!"
и на обороте:
"Лондон будет ждать Вас, миссис Нортон..."
@музыка: Muse "Citizen Erased"
@темы: Sherlock BBC, Ирен\Шерлок, Фанфикшен
-
-
30.03.2012 в 05:46-
-
30.03.2012 в 08:05-
-
30.03.2012 в 10:54Мне очень понравилось. Очень-очень. Все такое живое и динамичное, но еще и очень душевное. Спасибо большое, это было прекрасно.))
-
-
30.03.2012 в 10:59если совсем честно, то я сама еще не до конца верю в историю спасения в сериале... но если уж она была на самом деле, как говорят сценаристы, то после нее возможно (и не возможно) все что угодно )))
-
-
21.04.2017 в 09:14